ТИХО И НЕСПЕШНО ПО АЗОВУ. ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Интересно вспоминать. Воспоминания любые, плохие и хорошие, заставляют думать о том, что будет дальше. Оглянешься – ощутишь, как ты был глуп даже несколько дней назад. Не оглядываться, значит не думать.

Ибо человек, как я понял со временем, слишком много умничает сегодня, потому что не оглядывается и не вспоминает.  Впрочем, я кажется, стал и сам умничать. Извините. Мне просто интересно, что будет дальше, впереди…

ТИХО И НЕСПЕШНО ПО АЗОВУ

В начале семидесятых прошлого века отвага и дерзость рвалась у подростков из груди. Посудите сами: дома – телевизор и родители с их непонятными заботами.  А на улице…

Я жил тогда на Новом Поселении. Это – большой квадрат, ограниченный ул. Маяковского, или «Маячком» с одной стороны, Московской с другой, и железной дорогой с третьей.

«Маячок» был передовой линией, отчасти нейтральной.

Нейтралитет поддерживала школа номер тринадцать: в неё ходили девчонки и пацаны с Привокзальной и даже с Молокановки. Поэтому в школе, и вокруг дрались редко. Так, по пустякам. До первой крови.

Привокзальная – прибежище умных и хитрых. Всё верно – там, в новых пятиэтажках, селились дети инженеров, педагогов и вообще, интеллигенция. Родители, по мере возможности, воспитывали их правильно. Позднее многие дети Привокзальной ушли в ученые, инженеры, врачи и педагоги. Другие стали фарцовщиками, наркоманами, бандитами и просто маргиналами. Вторых – значительно меньше. Вот что означает воспитание.

Но я отвлекся.

Город у подростков делился на зоны. И это были не просто названия. За ними стояли авторитеты нашего возраста. За авторитетами, как я догадался недавно, стояли другие авторитеты, калибром крупнее. Те уже поимели «ходки». И присматривали за пацанами, выбирая наиболее творческих и безбашенных.

Итак, перечислю зоны влияния. Новое Поселение, Привокзальная, Молокановка, Береговая, Индусы (мощно сложенный пацанский коллектив индустриально-педагогического училища), и другие мелкие, но порой значимые ответвления влияния на Азов.

- Ты откуда? – Спрашивали мы забредшего вечером на нашу территорию парнишку.

Врать не стоило. Азов и сейчас маленький городок, а тогда все знали обо всем и обо всех.

- С Красногоровки…

Из Красногоровки прощалось. Она была с боку и с припеку. Вроде бы друзья тех, кто с Береговой. Но мы с Береговой дрались редко. Поэтому – проходи…

Другое дело, если этот, из Красногоровки, регулярно провожал свою девчонку к нам, на Новое Поселение. С него брали дань. Один раз. Ну, пару «огнетушителей». Это бутылки дрянного вина объемом 0,7 литра. К примеру – «Лучистое». После этого он получал как бы дипломатический паспорт.

Со мной в классе учился Сережка Мазирко, и мы дружили с ним. Сидели на «камчатке», он научил меня играть «в очко».  Мне, прочитавшему тогда больше книг, чем весь класс вместе взятый (и я не преувеличиваю), было все интересно. Я рассказывал Сережке про содержание книжек. Его, кстати, чрезвычайно увлекла история таинственного острова. Про Пьера Безухова на батарее Тушина он сказал коротко:

 - Дурак. Я бы стрельнул из пушки.

А Сергей  рассказывал мне о своих похождениях в районе улицы Украинской и в округе. 99% трёпа занимали девчонки. Какие они? Что там у них под юбкой? Как подойти? Что сказать?

Сергей подошел раньше меня. Я – чуть позднее.

В десятом классе мы приходили в субботу на уроки с полупустыми портфелями. В них были мочалки, мыло и белье.

Мы линяли после второго урока и шли в городскую баню. Это Сережка придумал так. И мне нравилось. Парились, хлестали вдоль и поперек другу друга вениками. Помню, как в предбаннике парилки, один восторженный мужик вскричал:

- Вьетнамцы победили!!!!

1974 год шел. Парижские соглашения, американцы бегут из Вьетнама…

Мазирка ответил просто, внимательно поглядев на вскричавшего:

- А ты сам, случаем, не из Вьетнама?

Присутствующие заржали, что кони.

Позднее, после многих перепитий, уже в начале девяностых, мы встретились. Обнялись. Два, уже взрослых мужика. Дети. Обстоятельства. Даже и не поговорили.

Сергей разбился в автокатастрофе в начале девяностых. Они с батей завели пасеку, и возвращались с неё – так мне сказали.

Он был настоящим. Со всеми прибамбасами. Можно подумать, у меня их нет. Или не было…

                                      ***  

Я продолжу эти разговоры. Память такая штука, что хочется и хочется. Будем считать, что это – часть первая.

Ах, да, вспомнил!

Сережка однажды, зорко поведя глазами по моему очкастому лицу, спросил:

- У тебя девчонка есть?

Блин, 1973 год. Какая девчонка? Я честно ответил:

- Ну, намечается…

И тогда он сказал:

- Если будет с Молокановки, и будешь провожать, и к тебе подойдут, скажи – я от «Мазиры».

Так и было. Провожал по страшной улице Кирова. Подошли. Сказал пароль. Пожали руку и ушли в темноту.

Александр Солодов