Константин Дунаевский: Рэп заменил русский рок, став музыкой протеста (+видео)

Веселые и интеллигентные ребята из коллектива «Дунаевский Orchestra» — яркие представители не столько нового стиля, сколько новой эстетики. Группу величают «оркестром хорошего настроения и сценического шоу». Театральности команде не занимать, недаром фронтмен группы Константин Дунаевский является актером Молодежного театра на Фонтанке. В интервью «Авангарду» он рассказал о синтезе музыки и театра, о концертах спозаранку и об ошибках «Золотой маски».

СПРАВКА

Константин Дунаевский

Артист Молодежного театра на Фонтанке, идейный вдохновитель и главное звено
группы «Дунаевский Orchestra». Коллектив родился в 2011 году и назывался сначала «Исаак Дунаевский» (в честь знаменитого однофамильца фронтмена группы). Состав команды несколько раз менялся. На данный момент в ней состоят Константин Дунаевский и Гульнара Гилязова (вокалисты), Алишер Умаров (гитарист), Вячеслав Холодионов (барабанщик), Денис Давыдов (клавишник), Антон Боярских (тромбонист) и Егор Попов (трубач). Группа побеждала на рок-фестивалях Emergenza, Revolution, «Живой!» и на конкурсе «Признание». В 2015 году вышел в свет первый альбом «Килограмм настоящей любви». Зимой ожидается новый альбом, а весной — мини-турне по десяти городам России.

АНКЕТА

Любимые петербургские музыкальные площадки?

— Сцены «Джаггера» или «Космонавта» — самые идеальные. А вообще в Петербурге либо микроскопические сцены, либо огромные, сложно найти золотую середину.

Какого зрителя хотите видеть на выступлениях?

— Воспитанного и тонкого, я не люблю панибратства. Не терплю, когда я не знаю человека, а он ведет себя так, будто мы закадычные друзья.

Как думаете, зачем люди приходят на концерты?

— Убежден, что люди приходят посмотреть не что ты играешь, а как ты это делаешь.

У вас есть песня «Мой Петербург». Какой он для вас?

— Мой Петербург — это место, где мне спокойно и хорошо. Место, где я родился, живу. И вряд ли променяю его на Лондон или Париж. Мой Петербург — это Петроградская сторона и Измайловский сад. Здесь проходит почти вся моя жизнь, и она меня вполне устраивает.



Ваше стремление заниматься музыкой родилось из-за незанятости в театре? Это путь вынужденный или желанный?

— Несомненно, вынужденный. Мне было 23 года, к этому моменту я пять лет как окончил Академию, поработал два сезона в театре и понимал, что у меня не все хорошо с актерской профессией. Потому что при всем том позитиве, который был — я попал в хороший театр, у меня есть какие-то маленькие роли, даже одна большая — в аншлаговом спектакле «Стакан воды» мне не хватало какого-то выплеска. А тем более в таком возрасте, когда твой организм работает как атомная электростанция — у тебя полно энергии, есть «о чем» говорить и средства выразительности для этого.

Думаю, все шло так, как и должно было идти: мне не хватало реализации, и я нашел ее в музыке. Она всегда давалась мне легко, не приходилось делать над собой никаких усилий.

На каком отделении вы учились?

— Я учился в музыкальной школе по классу виолончели, но год не закончил — параллельно занимался футболом и получил очень тяжелую травму, полгода лежал в больнице, и потом уже было не наверстать упущенное. Шесть лет учился в музыкальной школе, потом продолжил обучение в театральной студии. Уже в Театральной академии на Моховой участвовал в вокальных конкурсах. Увлекся Billy's Band, купил контрабас и стал заниматься.

Ваш первый концерт был удачным?

— Для никому не известной группы — да. Пришли больше ста человек, а зальчик лофта «Цитрус» был маленьким: создалось ощущение, что мы покорили весь мир! Мы увидели ответ, положительную реакцию на нашу музыку. Этот импульс дал нам много энергии для движения вперед.

Чтобы завоевать определенную известность, с какими трудностями пришлось столкнуться?

— Я вообще хочу об этом книжку написать — на своем примере рассказать, чего можно избежать на пути становления группы. Самым сложным было собирать людей на концерты, потому что публика в Петербурге ленивая, тяжелая на подъем, нищая. Даже на последнем концерте мы сделали все: большую вписку, скидки студентам Академии и театральных вызов. И все равно люди хотели пройти бесплатно.

Возникают трудности и с музыкантами — энтузиазм рано или поздно проходит, и его очень сложно поддерживать. Я раньше думал, что это можно сделать двумя способами: ты обещаешь мнимую славу или воздействуешь с помощью денег. Но деньги имеют свойство заканчиваться, а на тщеславии долго не сыграешь. Поэтому не стоит забывать о третьей составляющей — постоянно поддерживать нормальную атмосферу в коллективе: шутками, печеньками, вниманием, чтобы каждому хотелось прийти на репетицию. Я иногда чувствую себя многодетной мамой, которой нужно успевать заботиться обо всем потомстве. К счастью, у меня есть прекраснейший помощник — наш директор Стас, который активно взялся за дело.

Зачастую улучшению микроклимата помогают неожиданные концерты: недавно выступали в 8:30 на Creative mornings. Сначала — мы, а следом идет лекция. Я не верил, что туда кто-то придет. Приехали, а там 250 человек! Аншлаг. Выступили и почувствовали, как зарядили народ бодростью, позитивом. Я понял, что есть креативная молодежь, которой небезразлично, что у них в голове, которая хочет впитывать информацию. Этот концерт зарядил и нас. Мы получили обратную связь, ведь сложно все время бежать марафон и не видеть финиша.

Нарисуйте примерный портрет вашего слушателя.

— Если брать среднестатистического зрителя, то это девушка, ей около 25 лет, она ищет себя в жизни, возможно, занимается какой-нибудь творческой профессией. Она любит музыку. Ищет какую-нибудь русскую группу, которая была бы и приятной внешне, и внутренне, с юмором, чтоб ее не грузили, потому что на работе этого достаточно. Хочет прийти на концерт или поставить трек, чтобы отдохнуть. Портрет примерно такой. Хотя парней на концертах тоже достаточно много.

Эта девушка — меломанка?

— Да, она слушает все: и русский рок, хотя я его не люблю, и западную музыку. Когда начинали наш проект, взяли за ориентир группу Jamiroquai. Сейчас склоняемся к Бруно Марсу. Несмотря на то, что он делает современную музыку, видно, что он воспитан на Майкле Джексоне, Джеймсе Брауне, Стиве Уандере, нам это близко.

Вы не раз говорили, что главное качество вашей группы — неуловимость стиля: вы играете поп на грани с андеграундом. Не появилось ли желание остановиться на одном жанре? Ведь вы сильно меняетесь, если судить по текстам и музыке.

— Во многом музыка меняется из-за ротаций в составе. Недавно прочел интервью Леннона в журнале Rolling Stonе, где он сказал, что «музыка для меня — это всего лишь обои», то есть это гарнир, не основное блюдо, какой бы красивой она ни была. Всегда думаю о том, что должна нести музыка. Сейчас мы выпускаем второй альбом, и он невидимой нитью связан с первым. Когда выходил первый, материал для второго был уже готов, и слушатели его прекрасно знают.

Вот выпустим мы альбом, и перед нами окажется чистый лист, в запаснике ничего нет. Но уверен, что труба в космос откроется, и у меня возникнут какие-то новые песни. Я хочу писать музыку, под которую невозможно стоять, потому что если под музыку не хочется танцевать — это не музыка. Она точно будет на русском языке, не будет никакого эксперимента с английским. Мой внутренний голос говорит мне: «Костя, пора попробовать что-то серьезное». Я не говорю, что это будут унылые песни, но что-то попадающее прямо в сердце, более глубокое. Все время быть хохмачами и весельчаками не хочется.

Как вы относитесь к тому, когда музыканты выступают на корпоративах?

— Мы находимся в жестком пространстве выживания — в группе семь человек, плюс звукорежиссер и директор, и всем нужно платить. Для этого нужно часто выступать. Часто выступать с большими концертами не получится — ты не будешь собирать зал, поэтому можно играть на корпоративах. Сейчас пошла тенденция: на корпоративах просят исполнять определенный треклист. Например, скоро мы будем играть итальянский материал — десять итальянских песен, их нужно учить. Это немножко отвлечет нас от выхода альбома. Если бы мы были в более комфортных условиях и могли бы позволить себе заниматься только концертными песнями, я был бы счастлив.

Недавно ваша команда участвовала в проекте «Артист. Другая мечта», проходившем на площадке Молодежного театра на Фонтанке. Есть ли у него шансы на развитие?

— Я бы очень хотел, чтобы этот импровизированный проект имел дальнейшую жизнь, но, честно говоря, не представляю себе, как это можно осуществить. Не могут же все артисты собрать свои группы и запеть, как это сделал я или Артур Ваха. Это довольно кропотливая работа, которая довольно быстро из «другой мечты» превращается в суровую реальность и работу. Но если подойти к этому проекту творчески и найти сценическую форму — почему бы и нет. Я знаю, что Андрей Некрасов — прекрасный поэт и часто выступает с авторской программой стихов. У Юры Сташина есть группа. Также можно сделать творческий вечер Сергея Грицая по его гениальным танцевальным номерам из спектаклей. Так что вариантов масса, осталось найти возможности.

Кажется ли вам удачным опыт работы Billy's Band в спектакле ТЮЗа«Король Лир»? Хотелось бы поучаствовать в постановке подобного формата?

— В этой работе соединились три энергии: индивидуальность артиста Сергея Дрейдена, группы и труппы ТЮЗа. Надо понимать, что Адольф Шапиро — режиссер, которому интересно скрещивать разнородные элементы. В МХТ он поставил спектакль «Вишневый сад», где на роль Раневской пригласил Ренату Литвинову. Мне кажется, что это опасный путь: музыканты ведь не артисты, несмотря на то, что Билли дали премию «Золотой софит» за театральный дебют. Конечно, мне бы хотелось, чтобы у нашей команды был такой опыт. Но нужно предельно точно выбрать пьесу.

Мне очень понравился спектакль «Добрый человек из Сезуана» в Театре имени Пушкина. Юрий Бутусов поставил оркестр, музыкантов, и у него получилось сделать музыку на сцене — артисты исполняли зонги. Если скрещивать театр с музыкой, то в нашем случае это только сопровождение к постановке — для усиления акцентов. Можно было бы поработать над «Трехгрошовой оперой».

Как человек, работающий в театре, вы согласны с обвинениями членов жюри «Золотой маски» в некомпетентности?

— Я не сторонник комментировать то, от чего нахожусь на достаточно серьезном расстоянии. Любая премия или конкурс предполагают расхождения во мнениях и разногласия. В данном случае провинциальные театры недовольны расстановкой сил и фаворитизмом этой премии. Их можно понять. Самой премии нужно быть более внимательной к постановкам в других городах, ведь действительно там есть и замечательные режиссеры, и отличные постановки. Недовольство я считаю вполне объективным. Но если театры ставят спектакли только ради того, чтобы выигрывать премии, то это неправильно. Спектакли ставятся, прежде всего, для зрителей.

В каком состоянии, по-вашему, находится современное музыкальное искусство? Какие стили властвуют?

— Сейчас есть тенденция к англоязычной музыке, но мне кажется, что это пройдет. Потому что мы русские, живем в колыбели трех революций, у нас большая история, потрясающе красивый язык, искусство. Если отпрыгнуть в конец 1990-х — начало 2000-х, то сколько у нас было англоязычных команд? Думаю, одна на тысячу. Выросло поколение детей MTV, которые слушали Nirvana и прочие англоязычные группы. Но любая русская англоязычная команда — аналоговая, это все повторение. Гораздо сложнее найти что-то свое, это трудный путь, но это будешь ты и никто другой.

Никто же не знал, что рэп так выстрелит в последние 5-7 лет. Я нахожусь в другой музыкальной плоскости, но снимаю шляпу перед рэперами, потом что они работают качественно. Все — включая клипы — в определенной стилистике. Рэп заменил русский рок, это протестная музыка. «Каста» — это отличная команда, они прошли путь от ростовских парней, которые пытались импровизировать в подвале под американский рэп, до собственного стиля и музыкального чувства прекрасного. Все это перешло в мейнстрим, а рождалось в подвалах. Именно с них надо брать пример промоушена и продакшена. Эти изменения произошли в кратчайшие сроки, чего не произошло с русским роком. У нас нет рэперов, читающих на английском. Я убежден, что молодые рокеры посмотрели на весь русский рок, наслушались Franz Ferdinand, Gorillaz, Oasis, Blur и решили лучше петь на английском.

А рэперы, насмотревшись на Snoop Dogg и Eminem, разложили в голове все по полочкам и перенесли их опыт на русский язык, на нашу сцену, и это вышло очень органично. Наверное, русскому року не хватает харизматичного человека, который смог бы обратить на себя всеобщее внимание. Ведь современный герой — это Ваня Дорн, поющий о том, как хорошо зависнуть в клубе, или Ваня Алексеев из Noize MC.

Хотели бы вы свои творчеством повлиять на формирование музыкального вкуса?

— Если мы будем развиваться и подавать пример другим командам — для меня это высший класс. Ребята из Костромы выступили на фестивале «Краски» с нашей песней. Я смотрел их выступление: они одеты как мы, ищут юмор и танцевальность, взаимодействуют с залом — это же здорово! Многие команды из Петербурга, Нижнего Новгорода ждут нашего концерта, хотят сыграть у нас на разогреве. Значит мы задаем какую-то волну, и это очень приятно.

Источник: http://avangard.rosbalt.ru/texts/2015/10_October/dunaevskyKonstantin.html?utm_source=ex