АЗОВ. СТИХИ НИКОЛАЯ ДИКА

        Николая Францевича Дика любители поэзии, и вообще, все, кто соображает в стихах, знают далеко за пределами Азова. Чтобы особо не распространяться – вот здесь о нем подробнее: http://ya-zemlyak.ru/avtpoesia.asp?id_avt=928&ysclid=lufl5pf785340866131

Сведущим известно, что в свое время русская поэтическая словесность разделилась на две тропы. Одна – напрямки от Пушкина, другая – разными путями от Баратынского. Дороги в XIX-м веке почти не соприкасались, пока не наступил Серебряный век, а затем и нынешний, двадцать первый.

Колоссальные вехи на дороге Баратынского расставили многие – от Мандельштама до Пастернака и Бродского, от Блока, Цветаевой, Шубина, до Рыжего и… Что перечислять? Те, кто знают, те – знают.

Николай Дик твердо и непреклонно шагает по тропе Александра Сергеевича. За что его можно и нужно уважать, прислушиваясь и вникая. Мы не можем себе представить, как его стихи звучат на якутском, но на русском – это прикосновение и вхождение в заповедные места, где каждому хорошо и все чувствуют себя как дома, где всякому есть место для отдохновения.

 Юрий Лотман, написав в свое время, что «Пушкин и Баратынский подвели свой народ к границе обетованной цели», немножко лукавил, ибо был современником Иосифа Бродского. И не мог не осознавать то, что наступает за этой, придуманной им чертой.

А там – немножко иное, и в тоже время – насквозь родное. Там, к примеру, замечательные стихи поэта, живущего рядом с нами. НИКОЛАЯ ФРАНЦЕВИЧА ДИКА.

РОМАШКОВАЯ РУСЬ

По травам скошенным пройдусь,

росой предутренней омою

свою ромашковую Русь,

и утону в её покое

на полчаса, на пять минут

в траве сгорающего лета,

пока в селе не пропоют

любимцы раннего рассвета.

Прильну к родной земле щекой

на свежевыкошенном поле,

где ранним утром за рекой

сверчок играет на виоле;

где звёзды падают с небес

в ладони спящего затона

и ждёт уже сосновый лес

церковно-утреннего звона.

Ну, как за это не любить

тот уголок родного края,

что на века связала нить

с красой божественного рая.

Люблю душою и горжусь

твоей природною стихией,

моя ромашковая Русь,

моя великая Россия.

ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

И дым Отечества приятен,

и в парке выцветшем зола,

когда на стенах нет ни вмятин,

ни тени пагубного зла.

Туман предутренний нестрашен –

он встретит утро и уйдёт,

лишь бы на крышах старых башен

не наследил ночной налёт.

И выводил бы день за руку

из дома радостных детей,

под вечер дедушке и внуку

пел голосистый соловей.

Вставало утреннее солнце,

парили в небе сизари

и отражалась бы в колодце

улыбка утренней зари.

Тогда и дым листвы приятен

и в парке выцветшем зола,

и день сияющий не спрятан

в тени безжалостного зла.

РУСЬ ЗАПОВЕДНАЯ

Между Суздалем и Вологдой,

в неизведанной глуши,

к роднику святому по воду

утро ясное спешит.

Всходит солнце за околицей,

перья чистят петухи,

под иконой кто-то молится,

просит милость за грехи.

Тишина, не слышно шороха.

До Европы сотни вёрст,

но зато полвека порохом

не горчит брусничный морс.

Медный колокол на звоннице

не рыдает, а поёт;

и весною над смоковницей

пчёлы водят хоровод.

Посему, охотно верится

в то, что утренний сверчок

не охрипнет, и за мельницей

не иссякнет ручеёк.

И богатого, и бедного

околдует синевой

Русь простая, заповедная,

между Тверью и Москвой.

В ГЛУБИНКУ

Ухожу по ржи некошеной

вглубь России, только там

безрассудное безбожие

не позорит Божий храм.

Не растоптана смородина,

не загублены дубы

и осталось чувство родины

у стареющей избы.

Спит крестьянская околица,

дым над крышами столбом,

под иконой кто-то молится

об утерянном былом.

Только там ещё по-прежнему

добрый аист гнёзда вьёт;

провожая белоснежную,

веселится сельский сход.

Посему в глубинку милую

ухожу, и не боюсь

за святую, сизокрылую,

нестареющую Русь.

ЧУВСТВО РОДИНЫ

У каждого есть небо и трава,

но Родина вмещается в сознанье

по-разному… Пословица права -

«На южных непохожи северяне».

Запрятано у каждого своё

на сердце, но неможется любому,

когда ему пророчит воронье

и лезвием по самому живому.

На всех одно - и лето, и зима,

морской прибой и запахи уюта,

но строки долгожданного письма

у каждого о разном почему-то.

Заутренние песни бубенцов,

тропинки, уводящие в секреты,

претензии задиристых птенцов,

загадка угасающей кометы;

соцветие у летнего ручья,

камыш ночной у спящего затона…

А Родина у каждого своя,

хотя она вмещает миллионы.

МЕЧТА ДАВНИШНЯЯ

На сенокосы васильковые

уйду однажды. За околицей

под звуки утрене-церковные

мечта давнишняя исполнится.

Напьюсь живой воды источника,

прильну щекой к траве некошеной,

сверчка-задиру полуночника

спать уложу под лист заброшенный.

Кто на покой, а кто за нотами.

Так повелось, и делать нечего -

сверчки с рассветом отработали,

а птицам петь с утра до вечера.

С косой пройдусь по злато-полюшку,

под ноги травушка душистая.

Крыло расправит свято-волюшка

от василька до неба чистого.

И муравьиными дорожками

уйду в цветущее молчание,

где навсегда осталось прошлое

в гостях у юного желания.

МОЁ СЕЛО

Не слышны на селе разговоры.

Не охрипли, но стали мудрей

те, кто в прошлом любили поспорить

о политике местных властей.

Да и не с кем сиреневый вечер

под окном разделить на двоих.

Нынче птица ночная щебечет

под луною совсем для других.

Если свыше позволят, однажды

возвращусь в родниковый уют,

где по-прежнему птицы бесстрашно

доброту из ладоней клюют.

За деревьями прячутся тени,

на заборе скучает петух,

за околицу к травке весенней

гонит сонное стадо пастух.

Разрисовано поле цветами,

над рекою склонился камыш

и румяными щёчками к маме

прикасается спящий малыш.

МОЛИТВА ЗА ГОРОД

Храни, Всевышний, от потерь

мой тихий город возле моря,

не открывай несчастью дверь,

не позволяй проникнуть горю

под крыши стареньких домов

на мостовых притихших улиц,

и не лишай счастливых снов

голубоглазых юных умниц.

Оберегай от вдовьих слёз,

от воронья над изголовьем,

чтоб никогда не довелось

увидеть тучи над Задоньем,

закат кровавый над рекой,

валы старинные в печали

и женщин, машущих рукой

судам, ушедшим от причала.

А наслаждаться тишиной

объятий травушки зелёной,

и сознавать, что за спиной

просторы ласкового Дона.

ТРЕВОЖНЫЕ ЗОРИ

Не те уже донские зори…

Исчезло прошлое, ушло.

Петух сегодня на заборе

не будит спящее село.

На подоконниках не видно

рассады комнатных цветов

и не гоняют безобидно

стрекозы ярких мотыльков.

Ушло спокойствие, исчезли

донская тишь и благодать.

В подвал забился кот облезлый,

его подружки не видать.

Над горизонтом гром-гремучий

спать не даёт седьмую ночь,

и просит солнце из-за тучи

теплом весенним ей помочь.

Дай Бог прорвётся и прогонит

с небес чужие облака…

Вернётся тишь обратно к Дону

на старой лодке рыбака.

РОССИЙСКАЯ ГЛУБИНКА

В пространстве между сёлами – погост,

два ручейка, сбегающих в болото;

трава степная для июньских гнёзд

и молочай, цветущий позолотой.

Между ручьями - тысячи дорог,

минуты встреч и годы расставаний,

загадочные взгляды недотрог

и приворот языческих сказаний.

Между дворами – лавка на двоих,

ромашки белоснежные на грядке,

причуды занавесок озорных,

моргающих прохожим для порядка.

На расстоянье вытянутых рук -

мечты соседей, взлёты и паденья,

слезинки неоправданных разлук,

надежды полуночных сновидений.

Российская глубинка без прикрас

с корягами болотными и болью,

и выпеченным в доме про запас

душистым хлебом сельского помола.

***

О той России мало говорят,

где льют дожди неделями подряд,

по грязи подорожной не пройти,

а солнце трое суток взаперти.

В глубинке неприметной, у болот,

который год обиженной живёт,

надеясь, что и к ней когда-нибудь

за мудростью и опытом придут.

А здесь, в тени полесья, кто бы знал,

истоки неразгаданных начал,

немеркнущие краски для икон,

волшебный колокольный перезвон,

наличники резные на домах,

мозолистые руки работяг,

цыплята озорные под крылом

и бабушкины песни о былом.

Не принято о грустном напоказ.

Заветное скрывается от глаз.

Живёт в избушке где-то у болот,

надеясь, что признание придёт.

***

НЕЛЬЗЯ ПРОСТИТЬ

В Европе изменяются наряды,

срываясь в золотую круговерть…

Но почему бездушные снаряды

в Донбассе и Луганске сеют смерть?

За что страдают скромные затоны,

горит в степи безвинная трава

и сколько лет земля ночами стонет,

но борется за личные права.

Нельзя простить жестокое безумье,

вернуть домой погибших сыновей

и реки слёз под небом полнолунья

святой Руси – кормилицы моей.

Нельзя связать разорванное небо,

забыть глаза несчастных матерей,

и оправданья выглядят нелепо

за крики не родившихся детей.

Нельзя мириться с рёвом канонады,

с нацизмом, раздирающим сердца…

Поэтому за Родину и правду

с фашизмом будем биться до конца.

ЗА ТРИ МИНУТЫ ДО ВОЙНЫ

Под утро снились им сады

с плодами белого налива,

свет угасающей звезды

на глади спящего залива;

воскресный праздник на двоих

в тени раскидистого сада

и ночь из их сороковых

с волшебной музыкой цикады.

Ленивый кот мурчал в углу,

паук развешивал истому

и убаюкивал ветлу

июньский ветер возле дома.

В чулане пряталось вчера,

зевал петух на сеновале,

белёсый пух из-под пера

слетал на землю одеялом

в просторе сонной тишины

под сенью звёздного покоя…

за три минуты до войны,

за пять минут до поля боя.

ЗА МИР И СВОБОДУ

Не устрашимся, не уступим

врагу и пядь своей земли.

Недаром же паучьи путы

сорвать с полей своих смогли.

Мы выживали, но хотелось

дышать свободой, посему

нас позвала в атаку смелость,

чтоб не пропасть по одному.

С Россией вместе за свободу,

за мир и крылья за спиной

во славу русского народа

вступили мы в смертельный бой.

И будем биться до Победы

с нацизмом евро-образца,

как в сорок пятом наши деды

за нас боролись до конца.

Наступит время и в Донецке

тюльпаны снова расцветут,

и лисичанские соседки

опять частушки запоют…

***

Храни, Господь, молоденьких солдат.

Закрой щитом от вражеских снарядов.

Позволь вернуться каждому назад

с победой и заслуженной наградой.

Они за правду встали, за страну.

Стеной поднялись против супостата

за отчий дом, ребёнка и жену,

как прадеды бессмертные когда-то.

Дай силы им, на бой благослови

во имя чести, мира и свободы,

за торжество божественной любви

и мирные луганские восходы.

От ран кровавых, Отче, упаси.

От выстрела предательского в спину.

Не дай остаться брошенным в грязи,

вдруг наступив на вражескую мину.

Придай, Господь, уверенность бойцу.

Пошли друзей, надёжнее металла,

и чтоб дорога к отчему крыльцу

у воина травой не зарастала.

МАТЕРИНСКОЕ ПИСЬМО

Я пишу письмо слезами.

Береги себя, родной.

Пусть окопы между нами,

мы с победой ждём домой.

Не стыжусь, что для России

родила богатыря,

что в тебя черты мужские

заложила я не зря.

Знаю, выстоишь, поможешь

нашим братьям за рекой,

лишь молю ночами, Боже,

охраняй его покой.

Отведи, прошу, от сына

злую участь, сохрани

юность храбрую от мины,

не оставь лежать в тени.

Бей, сынок, гнилую нечисть,

выгоняй нацистов прочь…

Помни, старенькие плечи

ждут тебя и день и ночь.

***

Два фото черно-белых, две судьбы

из прошлого и нынешнего лета.

Две юности из маленькой избы.

Той самой, что молитвами согрета.

Одни и те же скулы и глаза

у прадеда и юного солдата.

Но разные на фото адреса.

Не сходится автографы и даты.

Зато едины русские сердца -

завещано им прадедом и дедом

отстаивать Россию до конца

и с нечестью бороться до Победы.

Останутся под рамкой на стене

две юности различных поколений,

и ночью кто-то будет при луне

под ними опускаться на колени.

Так было и так будет на века.

Обычаи неписанные святы –

к земле родной не пустят чужака

двужильные российские ребята.

СОЛДАТСКОЕ ПИСЬМО

Я вернусь домой с победой

очень скоро, только верь…

Дай-то Бог, чтоб злые беды

не ломились в нашу дверь;

чтобы солнышко вставало

в небо мирное с утра

и сушили покрывало

под окошками ветра.

Кто с мечом придёт на землю,

от него же и падёт,

а другого не приемлет

Русь моя и мой народ.

Отстоим края родные,

не спасуем под огнём…

Возвращусь, и удалые

песни мы ещё споём.

А пока за эти песни

у родного очага

мы идём с друзьями вместе

бить жестокого врага.

Мы же русские ребята.

Нам за честь – не привыкать,

как и прадед мой когда-то

защищал собою мать.

Отстаю свою Победу…

Только жди меня и верь,

что в субботу или в среду

постучится воин в дверь.

СОЛДАТСКАЯ МОЛИТВА 

Унеси меня, Господь,

из войны к порогу дома,

где в слезах невеста ждёт

над портретом из альбома.

На часок перенеси

в долгожданные объятья,

чтоб не мокло от слезы

крепдешиновое платье.

Умоляю, Боже мой,

подари хоть на мгновенье

тихий вечер под луной

и твоё благословенье.

А с утра за отчий дом,

за поруганное братство

мы с ребятами пойдём

с чёрной нечестью сражаться,

и уверен, отстоим

мир блаженства и покоя…

Божью правду Херувим

не оставит в поле боя.

***

Посидели на дорожку,

распрощались и ушли…

И остались под окошком

одинокие шмели.

Сразу в горнице безлюдно,

половицы не скрепят.

Как-то стало неуютно

в отчем доме без ребят.

Незаметно повзрослели

сорванцы, и за порог

крылья юности с постели

унесли в страну дорог.

И осталась у калитки

сыновей с дороги ждать

в накрахмаленной накидке

увядающая мать.

Только встретит ли обратно,

знать Всевышнему дано…

А пока в её парадной

неуютно и темно.

БЕЗЫМЯННЫЙ ГЕРОЙ

Один сказал, что нет его,

другой сказал, что есть.

Мол, ждёт его в парту «Арго»

и правит крылья честь.

Не сдался он и не сгорел

в безжалостном огне,

не сгинул от кровавых стрел

и не лежит на дне.

А что не видно, в этом суть

героя и борца:

где рвётся, он подставит грудь

и свяжет два конца.

За отчий дом и свой очаг

пойдёт на смертный на бой,

страну от бешенных бродяг

закроет он собой.

И в тех краях, где тишина,

где спит честной народ,

и там герою не до сна -

за мир он в бой идёт.