Три маленьких эссе А. Солодова

Публикуем три маленьких эссе азовчанина Александра Солодова... Большинству в редакции НАГ.RU они понравились. Даже образовалась фракция поклонников Александра.

Тем более, что эссе́ (из фр. essai «попытка, проба, очерк», от лат. exagium «взвешивание») — литературный жанр, прозаическое сочинение небольшого объёма и свободной композиции.

Если говорить словами энциклопедий, то эссе выражает индивидуальные впечатления и соображения автора по конкретному поводу или предмету и не претендует на исчерпывающую или определяющую трактовку темы (в пародийной русской традиции «взгляд и нечто»). В отношении объёма и функции граничит, с одной стороны, с научной статьёй и литературным очерком (с которым эссе нередко путают). А с другой стороны — это маленький философский трактат.

Между прочим, некоторыми теоретиками эссе рассматривается как четвёртый, наряду с эпосом, лирикой и драмой, род художественной литературы.

В любом случае - это интересно и познавательно. Азов не стоит на месте. Думает. Негодует. Восхищается. Размышляет..

ПИРАМИДАЛЬНЫЕ ТОПОЛЯ

Первое, что напоминает и еще раз подчеркивает Юг во всем его великолепии, первопричинах самого его явления на глаза приезжему, - это пирамидальные тополя. Они – предтеча и суть Юга. Куда бы я не ехал – к Крым, или, минуя Бакинскую трассу к востоку, – тополя заполоняют мир. Садить – легко. Растут быстро, и быстро стареют. Потом ломаются под ветром и, иногда, убивают людей, падая навзничь крупными фрагментами своего тела.

Бац.

И – нет.

«Свечи» - самое примитивное сравнение. Они похожи одновременно на минареты и луковки православных храмов, если смотреть вдумчиво. Причем луковки идут от корня. Пирамидальные тополя объединяют неосуществившийся замысел Византии и плохо осуществившиеся южные пределы России.

Они хрупки и честны. Они, как я догадываюсь, выполняют свои миссию: посадил, и сдёрни к Северу. Но тополя помнят всё.

Под ними неприятно, расстелив поляну, пить водку, ибо они, со своим строго перпендикулярным стволом, сами по себе. Нет компании. Вроде бы как рядом стоит строгая дама, которая презирает эту гульбу, но не уходит. Вечно стоящий укор.

Поэтому местный народ, включая меня, предпочитает пить в кушурях, или в придорожных ресторанчиках, закрытых сверху попонами в ожидании дождя.

Тополя похожи на учительницу русского языка, еще из той, СССР-овской эпохи. Стройна, умна, и не понимает, почему бездари не отличают спряжение от напряжения. Напряжение – как раз на Юге. А спряжение – исключительно на Севере, начиная с Воронежской области.

Почему нет карликовых пирамидальных тополей? Я бы посадил их на грядке, лелея и холя. Пух покрывал бы землю между ними. И моя собака чихала бы недоуменно, пробежав в разгар игры с самой собой по запретному месту.

В том-то оно и дело, собака…


ТРЕТИЙ РИМ

«Архипископ мандритский»! Так ругался один мой старинный приятель из донского хутора. При этом обращаясь к соседу, что через забор.

Большинство из нас – «архипископы мандритские». И я – в том числе.

Придите в ближайший православный храм вне службы. Многое, и вообще всё, если это впервые, покажется вам необитаемым и странным. Свои условия. Тишина. Другой запах. Иные условия пребывания. Бабушки какие-то…

Возникают разные мысли, которые уже не совсем твои. Потому что и тишина иная, и ты вдруг почти не такой, как раньше. Храм меняет нечто внутри тебя.

Не постесняйтесь спросить, чем отличается Михаил Архангел от Иисуса Христа. Ведь вы догадываетесь, что они разные.

Приход в церковь начинается с разного. Один приходит от испуга. Другой – от внезапного озарения. Принос третьего на отпевание (первый раз в храме) – особая сторона вечного вопроса. Внесли. Отпели. Значит, родные и близкие – не совсем такие, как тот, внесенный.

Третий Рим не имеет право носить обноски и красить купола краской для полов. Это трудно понять тем, кто сравнивает «Мерседес» Патриарха с «Мерседесом» какого-нибудь бизнесмена. Это разные величины и разная глубина наследства.

Священнику ходить в тряпье – означает промотать наследие Второго Рима. Поменять внешнее на внутреннее, минуя самое главное - СЕРЕДИНУ. Махнуть не глядя, так сказать.

Византия убежала, я бы даже сказал – сбежала от Первого Рима. Ближе к поучительной точке, где пересекается Восток и свежий, неопределившийся пока славянский мир. С этого всё и началось.

И славить Господа, с точки зрения Константинополя, надо было иначе. В иных одеждах. Золотом, позолотой, роскошью храмов. Потому что за ним стоял Первый со своими смертными грехами. Да Византия их уже накопила. Ибо все грешны.

А века неумолимо подступали с расплатой.

Ну, чего проще?

…и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты…

Столетья всё плывут и плывут, одетые то в роскошь православного храма, то в русские солдатские гимнастерки двух мировых войн. Я у многих спрашивал про это. Все атеисты мысленно крестились перед боем. ВСЕ.

А вы говорите - «Архипископ мандритский»…

О МУЗЫКЕ

Выбирать перед любовью к Стасу Михайлову, или Стасу Пьехе, это всё равно, что когда припрёт в поле, выбирать между голубым или более гламурным унитазом. Тем более, что обычно и бумаги туалетной с тобой нет.

Выбора нет. Лопух и земля.

Бетховен. Бах. Битлз. Последние уже выбрали, и правильно сделали.

Музыка началась в доисторических пещерах. Когда самому хилому поручили поддерживать огонь. А сильные ушли на охоту. Хилый, поддерживая залог будущей пищи и побед, начал постукивать по камешку, и вдруг обнаружил в себе слух. Он об этом не знал. Но свойство что-то ритмично постукивать, потом, как выяснилось, не было ни у кого в той самой пещере.

И пошло. И поехало. Консерватории, подиум, горячие от соплей микрофоны…

Это потом выяснилось, что всё приходяще, а музыка вечна. Но для подавляющего большинства – музыка, как приход от понюшки табака. Нюхнул, и не видишь ступени. Главная, вот она – на которой нюхнул. А далее вверх – строгие тетки в зале филармонии. Скрипки. И вообще. Поэтому проще подумать, что те ступеньки – вниз. В тьму эпох.

Настоящая музыка не напрашивается. Напрашиваются гаммы, которые в той, или иной интерпретации производит на свет Дима Маликов, считая их песнями. И подспудно понимает, что это не ТО. Оттого и называют они себя Ксюшами, Димами и Стасиками. Вот Градский, к примеру, Александр. Ощутите разницу.

Нет, в пещере танцевали под ритм искренне. Бизон превратился в жареное мясо. Женщины довольны. Хилый при деле.

Но только Хилый осознавал в глубине себя, что это лажа. Что он лабух. Что есть гармонии круче. Жаль, не дожил до наших времен. И не слышал Чайковского, Шостаковича, Пиаф, Армстронга, Deep Purple… Нет числа Великой Музыке.

Музыка не вечна. Она – бесконечна. При одном условии: если ОНА музыка.

И когда под тобой земля. И нет ни одного лопуха поблизости. Но светит солнце. Или льет дождь. Всё от природы. Всё от музыки.