ЧИТАЙТЕ И ВНИКАЙТЕ: АЛЕКСАНДР ВЕЛИКИЙ о СТИХОТВОРЕНИИ АЛЕКСАНДРА ТИТОВА

           То, что опубликовано ниже, по сути, первый, умный и талантливый разбор работы азовского поэта. В истории, замечу, Азова!

А то – то, да се: «мне понравилось», «душевно написано», «браво», и проч. и проч. Нравятся могут кошки и пейзаж. Или сериал. А в настоящих стихах – сердцебиение времени и пространства, колоссальный труд пишущего, невидимый непосвященному. Посвящены, увы, немногие.

Лично я мысленно снимаю шляпу. Зная при этом, что Александр Великий – большой Поэт, и, одновременно, вовсе не филолог, а строитель и архитектор. Он сложил по-своему поэтическую архитектуру «Ежевики» складно и с душой. Написал о движении и тектоники мысли Александра Титова, включая часть просодии. Извините за умные слова...

У АЛЕКСАНДРА ВЕЛИКОГО, который взял на себя этот нелегкий труд души, – всё понятно.

Юрий Кислов

***

О "ЕЖЕВИКЕ" АЛЕКСАНДРА ТИТОВА

Очень зачесалась душа раскрыть моё понимание прекрасного и глубокого стихотворения Александра Титова «Ежевика». Отчего бы и не почесать её, душу свою? Позволим се, ибо отчего ж нет? 

Сразу приведу текст стихотворения, а после – его построчный разбор, толкование, осмысление, безусловно – сугубо субъективное, и конечно – не претендующее на истину последней инстанции, а лишь – на отпечаток своих ощущений и мыслей. Прошу вас (особенно читающих Титова впервые) – прочтите вдумчиво, максимально включив проектор своего воображения и образности, – для этого прибора вирш даёт много топлива.

ЕЖЕВИКА

Мы дрожим до озноба

В городах многоликих,

Чтобы снова и снова

Прорасти ежевикой

             На песке или камне,

             Безоглядно и слепо

             Наполняя ростками

             Пустоглазое небо.

Среди сотен и тысяч

Колких ветвей упругих

Мы всё ищем, мы ищем

Теплоты друг от друга,

             Множим тонкие жала

             Всё острее и чаще,

             Ожидая пожара

             В ежевиковой чаще.

Но, когда слижет пламя

Ежевичное сердце,

Мы поймем, что сгорая

Не успели согреться.

           На песке или камне

           В мелкой дрожи озноба

           Возродимся ростками,

           Чтобы снова…

Обратите в первую очередь внимание на «графику» стиха, на его абрис, на архитектуру слово-здания, его контурность и гибкость. Форма стихотворения сохранена целиком авторская. Поэт по всей видимости сознательно (а если и бессознательно – то что это меняет?) не разделил четверостишья пустой строкой, а «раскачал» их как колокол – вправо и влево друг от друга, тем самым с одной стороны обеспечив разделение четвёрок на чётные и нечётные, с другой – показав их единость (ведь они склеены), а с третьей – задав практически метрономовую ритмику потока, тиканье секундной стрелки или маятника. 

Линия стиха – это же волна; синусоида, развивающаяся по вертикали; вибрирующая струна виолончели. И от одного взгляда чувствуется головокружение, лёгкое то ли укачивание, то ли убаюкивание. В этом беглом взгляде на текст у меня сразу зародился звуко-изобразительный фон: пустое пространство, ветер качает из стороны в сторону куст ежевики, бесконечно и безнадёжно тянущийся вверх…

Как для печатного текста важен фон в виде белого листа, так для произносимого стиха важен фон в виде тишины. В данном произведении тишины не будет – фон сразу задан: нервный, неровный, импульсивный и динамичный.

И вот, - «Мы дрожим…» Сразу возникает понимание, что автор говорит не о себе самом, или одном себе – а о некоем сообществе: мы – друзья? мы – семья? мы – человечество? Интуитивно понимаю, что скорее всего, мы – это ОН и ОНА.

«Мы дрожим до озноба…» Что это? Это многоплановое действие мгновенного вопросительного впечатления – от чего мы дрожим? холод? страсть? страх? отчаянье? тревога? болезнь? Или – всё вместе? Мы раздеты? Мы обречены? Мы – в беде? Какие наши шансы? Автор не даёт ответа, оставляя нам простор для фантазии, пояснив только место – где мы дрожим?

«В городах многоликих…» Города – это конгломераты как правило многоэтажных застроек. Откуда там взяться кустам ежевики? Чувствуется мотив или оттенок одиночества, социального сиротства, заброшенности – «много лиц» и я среди них. Один, или мы вдвоём одни среди всех…

«Чтобы снова и снова

Прорасти ежевикой»

Поэт задаёт почти буддистскую модель реинкарнации: «снова и снова» прорастаем. Почему «снова»? Потому что прошлое «прорастание», прошлая жизнь прервалась, окончилась. Или наши усилия по построению жизни потерпели крах, и мы вынужденно начинаем всё сначала. Или наши чувства «сели на мель» и мы должны вдохнуть в них новую энергию. Снова и снова. Опять и опять… С упорством муравья, начинающего отстраивать свой муравейник сразу же после его разрушения, и не прекращающего это делать никогда.

Почему мы – ежевика? Откуда такой посыл? Такое сравнение? Посмотрите на любое фото ежевики (например, в начале данной статьи). Что вы видите? Ягоды по форме очень напоминают человеческое сердце, они такие же бугристые и ёмкие, как будто заполнены соком (кровью?), – и совершенно кровавые расцветки: от ярко алого до фиолетово-синего: именно такая кровь (артериальная и венозная) течёт в нашем теле и прокачивается с каждым ударом сердца… И если ярко красный – это цвет крови, насыщенной кислородом, полной жизни; то – фиолетовый, иссиня-чёрный – цвет «отработанной» обескислороженной крови, или цвет смерти, остывания…

«На песке или камне» - подтверждается первично сложившаяся картина безжизненного, неуютного, не-райского пространства. Нам не место здесь, но мы здесь. Мы цепляемся за песок и камни, пытаемся спастись. Мы – дети живой земли, загнанные в асфальтобетонные пустыни.

«Безоглядно и слепо». Внимательный (но не очень) читатель воскликнет: но это же слова синонимы? Безоглядно и слепо. Но очень внимательный посмакует их, рассмотрит, взвесит на тонких весах смыслов и мотивов, и рассудит вдумчивее и вернее: безоглядно – означает дословно «не оглядываясь», отрицая и оставляя прошлое; не поворачиваясь туда, откуда пришёл; не давая себя шанса на возвращение к пройденному, к тому, из чего ты вырос; «сжигая мосты». Слепо – означает двигаться вперёд, не видя, не зная, что там ожидает; наугад; доверившись - по сути – судьбе; поверив в возможное счастье впереди (иначе – зачем идти).

«Наполняя ростками». Ростки – это наши дети? Это наши идеи? Мечты? Наши творения, плоды труда, наших усилий и страданий? Да – отвечу. Всё это и ничего из этого. Что шевельнулось у вас в душе – то и верно…

«Пустоглазое небо» Можно ли мощнее описать небо? Не просто пустое, прозрачное, безответное, отсутствующее – а именно «пустоглазое», то есть имеющее глаза и способность видеть; соответственно, имеющее сущностное живое обличие, одухотворённое и осмысленное – но, глаза совершенно пусты, безразличны (к нам и нашим «росткам»), инертны, холодны, отстранены. И тут же образ пустых глазниц черепа – символ смерти и бренности бытия.

«Среди сотен и тысяч

Колких ветвей упругих» 

Снова нам дана множественность – «сотни и тысячи». Это и наши ветки, и чужие – их очень много. Они одновременно «колкие» - могут ранить, могут быть суровыми и жестокими; и «упругие» - то есть способные не ломаясь воспринять удар, стихию, вернувшись в прежнее состояние; способные обвить друг друга, зацепиться за опору или поддержать своим плечом. В тоже время, ветки – как кровеносные сосуды, несущие в себе живительный сок, так необходимый листикам и плодам (ягодам).

«Мы всё ищем, мы ищем

Теплоты друг от друга» 

Дважды произнесённое «ищем» даёт нам картину цикличности, биения, стука и бесконечности поисков. Мы «трёмся ветками» - то есть, контактируем с такими же как мы; и пытаемся отыскать душевную теплоту, близость, родственность… И процесс этот не консервируется, не ставится на паузу – он длителен, если не бесконечен.

«Множим тонкие жала

Всё острее и чаще». 

Ёж или дикобраз щетинятся в момент опасности, раскрывая максимально угрожающе свои иглы. Жалят осы и пчёлы в момент смертельной опасности. В этой строчке именно такой нерв и задан: «всё острее», «всё чаще» «множим жала». Мы чувствуем опасность, готовимся к ней. О какой опасности речь? Тут же – готовый ответ:

«Ожидая пожара

В ежевиковой чаще». 

Огонь! Что может быть смертоноснее и мгновенно-губительнее для растения? Засуха или потоп – убьют не сразу. Ветер, паразиты, идиоты – не всегда и не обязательно. А вот пожар – неминуемо! А что такое огонь с точки зрения физики? Это быстрое окисление, контакт с кислородом. А что такое ключевой био-химический процесс жизнедеятельности любого организма? Вопрос знатокам. Верно! Тоже самое окисление, или горение – правда, замедленное и контролируемое. Что же тогда с точки зрения биологии можно назвать пожаром? Быстрое проживание, ускоренное или усиленное чувствование. Как говорят, жил, «как горел» или «сгорая как комета»… Бабочка-однодневка. Что же ждёт героя в конце этого пожара? Автор не затягивает с ответом:

«Но, когда слижет пламя

Ежевичное сердце» 

Огонь сожжёт сердце. Это неизбежно. Но остаётся надежда на понимание-осмысление прожитого:

«Мы поймем, что сгорая

Не успели согреться» 

В последний момент как правило люди более всего жалеют о не сделанном, о неосуществлённом, - о том, что они не успели, не сумели, не позволили себе. И если не найдено тепло, Любовь – это такая же беда, как и не осуществлённая мечта. Заметьте, как тонко – не «не СУМЕЛИ согреться», а «не УСПЕЛИ согреться». То есть мы нашли друг друга, и мы начали обмен теплотой, но не УСПЕЛИ, не хватило времени… Слишком скорым и безжалостным было пламя времени.

«На песке или камне

В мелкой дрожи озноба» 

Применимо к растительному миру при слове «дрожь» у меня бесповоротно чётко встаёт картинка – тайм-лапс (ускоренное видео) прорастания растения, тем более вьющегося. Это бесконечное дрожание, вытягивание ростков, ощупывание пространства в поисках опоры, при нахождении опоры – закрепление на ней и продолжение роста, завивания, умножения. Дрожащая трепетная фрактальная геометрия мира!

Но - остаётся надежда на продолжение Жизни:

«Возродимся ростками,

Чтобы снова…»

Брошенное семя, пущенный росток, оставшийся корень – дают нам основание убедить себя, что всё не напрасно, и всё повторится…

Не могу быть уверенным, что всё отражённое мною присутствовало в голове Александра Титова в момент сочинения – но, во-первых, там было что-то не менее ёмкое; а во-вторых, отпущенное на волю поэтическое дитя имеет право рождать столько образов и мыслей, сколько сможет, и в этом праве нашего сознания никакое юридическое авторское право нам не может отказать. 

Пользуясь таким удобным положением вещей – призываю вас мыслить утроено, и читать ПОЭЗИЮ – наиболее высшей и чистой пробы. Одним из образцов которой безусловно являются стихи Саши ТИТОВА, моего молчаливого и хитро-улыбающегося ДРУГА!

А. Великий