Премьера: стихи азовчанки Светланы Михайлик

Сегодня в разделе «Азовчане: проза и поэзия» - премьера. Представляем на суд читателя творчество учащейся обычной азовской школы, шестиклассницы Светланы Михайлик.

Вы можете сказать – да кто не писал стихи, или некое их подобие в таком возрасте? И мы ответим – практически все. Ну, хотя бы большинство пыталось…

У Светы – почти зрелые метафоры. Она только-только окунулась в то, что можно смело назвать поэзией. Когда читаешь её стихи, почти кожей ощущаешь влияние Михаила Юрьевича Лермонтова. И это прекрасно. Потому что лучшего Учителя и не найти.

Что это? Интуиция («А в избе – печа»…), неосознанное еще провидчество, первая попытка поймать энергию поэтического слова и смысла? Сегодня еще рано об этом говорить. Да и не нужно.

Не будем придираться к мелким ошибкам. Рука редактора принципиально их не правила. Это как попытаться причесать лунного зайца…

Говорят, что настоящему таланту «Бог положил на плечо руку»… Нам кажется, что Господь кладет человеку свою длань в момент рождения, а то и раньше.  Другое дело – как в дальнейшем мы распоряжаемся данным нам талантом.

Светлана – талантлива, и это отчетливо прослеживается в написанном, а вернее – созданном.  А пронесет ли она этот дар сквозь годы – зависит только от неё. В любом случае, свой маленький вклад в гигантский мир Поэзии она уже сделала. Первый робкий шаг. Что за ним последует?

Предлагаем вниманию читателя стихи и немножко прозы азовской шестиклассницы. Добавим, что некоторым взрослым, наивно полагающим, что они пишут стихи, тщательно соблюдая ритмы и метры, уже сегодня есть чему у неё поучиться…

 Сочинение «В сентябрьском лесу»

Тропинка из отшлифованных камешков, запах сырости осени, но еще теплые объятия лета. Причудливый сентябрь коснулся живого мира. Переливалась насыщенным зеленым и тусклым хрупким багряным цветом каждая травинка по-своему. Листья играли в теплое зелено – золотое сияние, показывая то светлую, то затемненную в тени сторону.

 Теплая тропинка ... Но холодные верхушки деревьев нежно сливаются в ранней осенней картине , и кажется, что чувствуются нежные прикосновения летнего ветра.

В воздухе не носятся , а плавно сменяют друг друга запахи разбухшей коры дерева, маленьких иголочек молодой ели, и тот терпкий запах сырой , промокшей листвы.

Сентябрьский лес смешал зеленые , багряные и золотые краски в настоящую, безмятежную осень.

***

Зимней ночью.

За окном бушует буря.

Шум и свист поднялся.

Громко, страшно ветер дуя,

С высоты сорвался.

Вдали огонек мерцает,

А чуть выше дым плывет,

Снег разлегся и сверкает,

Огонек как майский мед.

Ближе подойдешь,

И видно, что стоит изба.

Огонек тот - свет обычный,

А вверху труба.

А внутри тепло и сухо,

На столе свеча.

А  снаружи зябко, глухо

А в избе – печа.

Бабушка сидит в качалке,

Вяжет теплый шарф.

Тесто раскачает скалкой,

Из качалки встав.

Тает свечка от нагрева

Тек по свечке воск.

Ну а рядом с печкой слева

За дверью мороз.

Бабушка под теплым пледом

В кресле все качается.

А в окне ей белым светом

Месяц улыбается.

 Фонарик

Сверкал фонарик в тишине немой,

Ночь охватила все дворы, кварталы, города.

Шел дождик позднею весной,

Но скоро вдруг наступят холода…

Свет фонаря ручьями льется,

Чистейшим светом из колодца,

В стеклянном  шаре лучики играют,

Свой свет на крылья ночи проливают.

И где-то очень-очень далеко,

Снежинок белый вихрь поднялся,

И где-то там же лунный свет

Со светом фонаря игрался...

 Бокал

Мерцали брызги капель в тишине,

 И листья говорили на ветру,

Стакан хрустальный весь в вине,

Свое мерцанье утру отдавал.

На столике в беседке он стоял,

А дождь грибной в лучах сиял,

Беседка понемногу разбухала,

И винная слеза бокала полилась,

На деревянный стул упав,

У света лучик маленький украв.

Черный кот

Луна за облаком скрывалась,

 А черный кот смотрел и ждал,

 Он думал, что мечта осталась,

 Хотел он белым стать, но знал,

Что на груди его пятно,

и как луна бело оно.

Смотря на звезды, он мечтал,

Что абсолютно белым стал,

Но хорошо осознавал,

Что это не случится.

Он думал: черный кот - беда,

Не сбудется его мечта,

И с этим не смириться,,,

Упряжки дня и ночи.

Сверкает полная луна,

Она как снега ком бела,

И рядом небо всё черней,

Будто упряжка сказочных коней,

За светом гонятся.

Из-под копыт туман,

И звезд летучих караван,

От света утреннего ломятся.

Упряжка утренних коней

Прогонит незаметно ночь,

Туман осядет на цветы,

И выглянешь в окошко ты.

И темнота отступит прочь.

Огонь

Ночь, темный лес и покой.

Меж деревьев свет ходит живой.

Одинокий и безмятежный.

За собой оставляет небрежно светящийся путь .

Его хвост - красное пламя.

За ним бежит огненный след.

Его сердце рыжее знамя.

Он быстрее десяток комет.

Он рыщет в поисках цели,

Его жизнь загадок полна,

На мели он сидит с ожиданьем,

Боясь неизвестного дна.

Его шаг ничему не подобен.

Он и сам ни на что не похож.

Он на многое в жизни способен,

Но не знает он правду и ложь.

Он тихо живет одиноким,

Но не во всем этом суть.

Для одних он ненужный, убогий.

Для других – освещает путь.

Горизонт

Толпились ели и деревья в горизонте,

Темнели степи с полем трав,

 День  - будто бы открытый зонтик,

 Но темнота его закрыла, власть украв.

Тропинка исчезала сплошь неспешно,

Осел туман, лаская нежно,

Бугристый путь.

И камешки поглаживая чуть…

Всего лишь сон

Ночь, диск луны,

Журчанье луж после дождя,

Присев на валуны,

Ночную песню стал ждать я.

Прохлада накрывает простыней,

И где-то вдалеке  туман, стоя стеной,

Неторопливо отдавал по капле мне.

Ходил вопрос: «Дождусь ли я зари?»

Мне молвила луна: «Поспи»,

Подул я вверх, туман взлетел,

И я сказал луне: «Бери».

Еще чуть-чуть, и виден лучик света,

Как в золоте неспешная карета,

Поднялось солнце в небосклон,

Но это был всего лишь сон…

Осенняя дорога

Пушистый луч вдруг побледнел,

Осенний дождь вдоль  прозвенел, и поперек

Окрасился салатовый листок.

И этих листиков пучок

На землю падая, меж небом растворился.

Осенний ветер разыгрался,

И осени сей покорился.

К большой дороге прикасался,

И с листопадом плавно слился.

Мутнели лужи дождевые,

Остался сумасшедший след.

И ручки летние дверные

Закрыли летний свой квартет.

 Ночной мир

Переливался космос бликами цветными,

Это не пыль была, а свет,

Звезды мелодию играли с ними,

Со светом брошенным трехтысячью комет.

Мелькал на черном небе звездный путь,

И если б у луны пять граней будь,

Они касались горизонта чуть,

Который отдалялся в эти грани.

Луна  полночным блеском проискрилась,

И небо от всех туч седых умылось,

Сияньем маленьких холодных огоньков.

Та чернота казалась бесконечной,

Её приманивали танцы мотыльков.

И вечер встал на станции конечной,

Уйдя пешком в ту даль иных миров.