НАГ.РУ представляет поэта АнаграммА

     Она взяла творческий псевдоним АнаграммА. В прозе известна, как Алексия. Она – участница многих творческих проектов. Поэтесса, прозаик, актриса. Печаталась в ряде литературных журналов, автор двух поэтических книг: "Красная полоса" (2016) и "Апостериори" (2019).

Впрочем, в наших поэтических подборках, вся эта информация, по большому счету, не имеет значения.

Самое главное – стихи.

А вы, если посчитаете необходимым, загляните на её страницу в ВКонтакте: https://vk.com/anagramma_poetry

Мы познакомились с её творчеством на фестивале МАЛАХОВ КАМЕНЬ (Недвиговка, Ростовская область), где ежегодно и не по разу собираются лучшие, на наш взгляд, барды и поэты Юга России, да и не только его.

Незаметно выросли в крепко встали на ноги те, кто будут завтра определять поэтическое слово. Всерьез. И (а это уже неизвестно), желаем, чтобы надолго.

На видео в ВКонтакте можно увидеть, какая она. Как читает. Как верует в Слово. Как погружена в него, в стремление привести и нас туда, в его глубь, смысл и энергетику.

Это дорогого стоит

В путь-дорогу?

ВЕРЛИБРЫ 

Её ангорская кошка

1

Она – очень сильная женщина:

Потеряв ребёнка, спустя полгода рассказывает об этом так,

Словно умерла её любимая кошка;

О которой она горевала три дня,

А на четвёртый – встала с кровати и поняла,

Что кошки больше не существует.

И перестала её любить.

И перестала винить себя в её гибели.

Потому что даже три дня назад

Она не была ни в чём таком виновата;

Она никогда не была ни в чём виновата –

Как и все мы;

И ей,

Как и всем нам, 

Тоже 

Было трудно это понять.

Её белая ангорская кошка,

Которую она помнила с самого детства,

Прожила восемнадцать лет

И наконец умерла;

Сильной женщине понадобилось три дня – 

Всего только три дня! –

Для грусти, раскаяния, тоски,

Для ношения траура, слёз и истерик;

А на четвёртый день

Слёзы по кошке кончились –

И сильная женщина

Перестала об этом помнить.

2

А сегодня она не просто сильная – 

Сегодня она очень, очень сильная женщина.

У неё умер ребёнок, муж, брат, сестра, и ещё сестра…

У неё умерли отец, мать, бабушка, дедушка – даже другой дедушка

Тоже умер. Не говоря уже о всех прадедах. И прапрадедах.

А она рассказывает обо всём этом так,

Словно ничего значительного 

С ней не происходило –

Ни единого раза не произошло.

Она больше не помнит:

Не просто сделала вид, что забыла,

Оставив всю боль, ненависть, злобу, отчаяние, слёзы, тоску –

Всю эту гадость, отраву, бомбу –

Разрываться в своей груди;

А

Выплакала все свои слёзы, и теперь уже

По-настоящему 

Больше

Не помнит 

Об этом.

3

Очень-очень сильная женщина 

Больше 

Не молода. 

Но она 

Не живёт в окружении воспоминаний –

Потому она 

Не одна.

И всё значительное в её жизни, 

Как всегда, происходит с ней 

Прямо здесь и сейчас:

У неё другой муж.

У неё снова есть ребёнок.

И тигровая ангорская кошка 

Мирно спит на её груди.

Когда нам обоим стукнет по двадцать пять… 

Когда нам обоим стукнет по двадцать пять, 

Мы встретимся. С первого взгляда – поймем, что родня:

Нам покажется, будто давно потеряли друг друга,

Но теперь вот нашлись опять. 

Мы расскажем друг другу о самых страшных прожитых днях:

Ты расскажешь, как мать заперла тебя, маленького, в квартире на трое суток 

Без еды, и ушла тусить;

Что подростком ты никогда не смеялся, даже с забавных шуток,

И что в школе у тебя была кличка «Псих»;

И ещё –

Как в десять тебя избил до поломанных рёбер один из её мужчин,

Решив зачем-то померяться с тобой силами.

Я расскажу, как воровала еду в магазинах из-под носа у продавщиц,

И как в одиннадцать меня изнасиловали,

И что в школе прозвали «Зомби» – за всегда одинаковую 

Унылость, бледность и худобу.

Крики наших израненных душ перейдут на шёпот.

Несмотря на свою обездоленную судьбу,

На столь разный (но чем-то неуловимо похожий!) жизненный опыт, 

Мы сойдёмся в одном: мы оба хотели ЖИТЬ –

Как

Ни

Будь. 

Вместо того, чтоб, «как все нормальные люди», «делать успехи» – 

Мы учились сшивать себя по кускам и не умирать.

Несмотря на всё то, что в кино называется словом «драма»,

Понемногу снимая с озябших сердец доспехи, 

Переставая падать, ибо всем нам дано летать, 

До сих пор чем-то смутно напоминая бывших военнопленных,

Мы будем показывать друг другу очень похожие шрамы

На вскрытых нами когда-то венах,

И –

Не поверите –

Хохотать.

Стану, как все 

(верлибр, в 6-ти частях)

001.

Стану, как все:

Начну питаться в Макдональдсе!

Брать себе по утрам вместо завтрака 

Всего лишь эспрессо или американо.

На обед –

Двойной чизбургер и картошку фри,

И неизменно 

Ещё одну 

Порцию кофе

(Подсесть на него,

И пить по пять чашек в день –

Потому что даже четыре подряд

Уже не бодрят,

А если в одиннадцать вечера – то 

Не мешают потом уснуть

От усталости

И купленных по рецепту врача снотворных).

002. 

Стану, как все:

Начну слушать отечественные рэп и попсу

(Даром что в России ни того, ни другого

Делать так и не научились);

Или лучше!

Перейду на шансон

(А вот он 

У нас действительно 

Задушевный).

Ещё можно начать слушать кавказские песни –

Ну, у нас же всё-таки юг

(Кстати, тоже поют

Неплохо).

Главное, чтобы в мозг 

«Заходило» все, что попало:

От творчества музыкантов, попрошайничающих в переходах,

До списка треков 

На последней из дискотек,

Где ты выпьешь коктейль –

Потому что все пьют коктейли;

И начнешь танцевать – 

Потому что 

Танцуют все.

Даже

Любые слащавые и дурацкие песенки, 

Которые крутят по радио –

Чтобы и те 

Тоже лезли в твою трескающуюся от информации голову…

Чтобы совсем больше не иметь вкуса,

И чтобы не делать самого трудного в жизни дела:

Не выбирать.

003.

Стану, как все:

Начну тащить каждого нового ухажера в постель,

Если свидания дотянули… ну, скажем, условно до третьего;

А если он симпатичный,

Или с незабываемым профилем – 

То третьего

(И даже, быть может, второго)

Свидания

Можно не ждать…

И даже начну считать,

Что секс – это

Главное, что отличает 

«Дружбу» от «отношений»

(А вовсе не степень доверия, откровенности, личного интереса друг к другу,

Планы на долгую и счастливую жизнь 

И желание совместных детей…

Нет. 

Ну какие дети

В нашей малоимущей стране

И

В наш перенаселённый век?

О чём вы вообще?!).

Позабуду про слово «дружба» –

Зачем оно,

Когда можно

ВОТ СРАЗУ ТАК?!

Позабуду отдающее нафталином слово «свадьба»,

Оставив его невостребованным – 

Пылиться где-нибудь в бабушкином сундуке…

Кстати, а вы не помните,

Что такое 

«Любовь»?

Нет, не та, про которую порнофильмы

И рисунки мальчишек восьмого класса на доске мелом перед уроком;

И не та,

От которой мурашки по коже,

Бабочки в животе,

Тараканы в голове –

И вообще, все эти нашествия насекомых,

Как в фильмах ужасов;

И не та, 

От которой больно, душно и страшно, 

Как от веревки на шее,

На которой ты при этом 

Висишь

Над бездонной пропастью,

И если верёвочка оборвется –

То ты разобьешься насмерть,

А если не оборвется –

То вскоре просто удушит тебя…

Нет. Я не про такую «любовь».

А – 

ЛЮБОВЬ?

Что это???

Вы тоже не знаете,

Да?..

004.

Стану, как все:

Начну верить, что жизнь –

Это не витиеватый путь твоего развития, а череда мишеней,

В которые ты

Должен

Попасть без промаха –

А иначе ты проиграл!..

Диплом, работа, карьера, квартира, машина, дача, муж, сын и дочь. 

Стану верить, что у людей всего две ключевых занятия: дело и отношения.

Получу два с половиной высших образования.

Не использую на практике ни одного.

Попытаюсь прослыть крутым

Блоггером 

Или специалистом

В чем бы то ни было –

Так сейчас называют всех,

Даже если 

Человек просто тратит время на это,

Ни хера при том не умея.

Стану стремиться 

Завоевать себе лучшего самца:

Попрезентабельнее –

Такого,

Чтобы не стыдно представить людям;

Чтоб он рассказывал действительно забавные анекдоты;

Зарабатывал деньги на мои новые шмотки;

И, конечно же, умел превосходно трахаться

(Желательно лучше всех.

Во всяком случае, 

Лучше всех моих предыдущих);

Такого,

Чтобы во всем опережал других,

Идя на два шага впереди;

И на две ступени развития был

Лучше меня;

Чтоб изводиться от этого ревностью,

Зная, что он может уйти к другой,

Которая хуже его всего на одну ступень (а не на две, как я);

И все время бояться,

До полусмерти бояться

Его 

Потерять.

Потому что – 

Кто я 

Без него?

И вообще – без всего 

Этого:

Без машины, квартиры, дачи?..

005. 

Стану, как все:

Начну проводить досуг

На курсах рисования акварелью 

(Не потому, что у меня это особенно получается –

Просто надо 

После работы

Куда-то

Регулярно девать время и деньги,

С гордостью называя это 

«Саморазвитием»);

Ну или в фитнес-залах

(Потому что 

Надо иметь кубики на прессе 

И попку, как у лучших порно-моделей –

И вообще сейчас всем и каждому обязательно 

Надо выглядеть сверх-эротично!

А без этого 

В высшие круги общества,

К сожалению, 

Не берут…).

Перестану писать стихи

(Потому что 

Кто-то однажды

Обронил мне,

Что это –

Не круто).

А если позволят 

Оставшиеся 

От акварели и фитнес-зала 

Время и деньги – 

Стану ходить к психологу,

Чтобы проработать моральные травмы,

Полученные в раннем детстве 

От хладнокровной матери

(Ведь говорят, что все мы – 

Жертвы 

Наших собственных матерей;

Все мы в какой-то степени 

Недолюблены);

Стану поборником методики психоанализа по доктору Фрейду –

И 

Перестану 

Ходить к маме в гости 

На чай.

И еще: изо всех сил постараюсь

Сама

Ни в коем случае

Не стать

Матерью

(Я же еще не готова –

Так что 

С этим бы мне 

Потянуть немного:

Скажем, 

Хотя бы 

До тридцати пяти).

Собственная жизнь и свобода ведь 

Мне

Дороже. 

006. 

Стану, как все:

Начну 

Работать на трех работах,

Выколачивая копеечку

Из обнищавшего на копейки мира;

Забираться повыше

По стремянке карьерной лестницы,

Не обращая внимания на тех, кто внизу…

Чтобы достичь похвальных высот,

Усесться на верхней площадке…

И понять,

Что оттуда

Никакая настоящая жизнь –

Закаты солнца на линии горизонта,

Реки,

Горы,

Моря, 

Рассветы,

А также 

Глаза тех, кто остался верен призванию сердца –

Вся эта реальная жизнь оттуда

Уже не видна…

II. Классические стихи: Анти-Оды

Ода Предательству

Ты не предаешься.

Как не продается любовь.

Как время не лечит от тех, кто твой рок и судьба. 

Ты думал, предать – это значит родиться вновь,

Как будто предать – это гордо!

Морщинка лба, 

Осадок в душе, 

Пустая внутри… 

И чай, 

Заваренный крепко – не крепче, чем сто преград. 

Наивному городу дорог изгиб дорог. 

Наивному городу осенью нужен град. 

Предав не-других, заключаешь себя в острог. 

Менять место жительства, город, родную страну 

На прочие – стало почётней, чем их не менять. 

А раньше нам Родину всем выдавали одну!!! 

Нет, я вас всех не осуждаю – пытаюсь понять… 

Тебя – в их числе, о, дитя городов и личин!.. 

По нынешним меркам, «предатель» – неплохо звучит. 

Предатель всему знает цену. Всегда видит цель.

Предатель уверен, что в мире он больше нуля. 

Как крыса, бегущая с тонущего корабля, 

Предатель всегда успевает остаться цел. 

Умея час от часу сам над собою расти, 

Презренный предатель – хорош, как его ни крути!..

Твердят: разводись, 

Если брак тебя тянет на дно. 

Достала работа? 

Уволься, и не унывай!

Я вижу всё это, и я понимаю одно: 

Сегодня и можно, и модно УМЕТЬ ПРЕДАВАТЬ. 

Виват непокорным рутинной и скучной судьбе!.. 

Мы – гончие люди. Мы – голод. Мы – поиск. Мы – бег.

Предать можно многое: веру, детей и родных.

Предать можно разом – а можно годами подряд.

Предатели – те никому ничего не должны!

«Предатель! Предатель!!!» – предатели мне говорят!

И тыкают пальцем,

И врут, выставляя рожны, 

И зиждутся кучей, 

И скоро их будет отряд!!!

Сменю-ка и я семь работ и двенадцать мужей!..

Предай всё, что хочешь – и будешь, как все: ни при чём! 

Предательство стало немыслимой нормой уже; 

Избитой морали эволюционный скачок… 

И ты не обязан кому-то Себя объяснять: 

Ты верен… Себе. А всё прочее – можно понять.

Ты думаешь, что я простила, а ты позабыл 

Мой прищур зеленый и пряди волос у виска?.. 

Ты предал (как делал хоть раз… да любой, кто любил!) 

Возможность взаимности, данную нам свысока – 

И я бы так делала тоже; вот только никак 

Ты не предаешься. 

…да будь оно проклято всё!!! 

Давай предадим их всех, 

Кроме друг друга, 

А?

Ода Пустоте

Из глубокого колодца днём можно увидеть звёзды.

(Народное поверье)

Пусто. Внутри меня – пусто, как в пропасти.

Там вхолостую вращаются лопасти –

Воздух изрезали; нет, чтоб помиловать!

Ты не смотри туда, Господи, миленький!..

Смилуйся. Дай мне фамилию.

Дай же мне быть чем-то большим, чем именем

Женским. Поломанной веткой. Спаси меня.

Так, говоришь, и была я задумана – 

Этим вот именно?!

Душенька заячья, рёбрышки заячьи…

Глупо ли, худо ли – жить замерзаючи?

Души чужие в мою не запихивай – 

Ну, не влезают же!

Лёд, дикий лёд скрыт под млечною кромкою.

Я всё чужое внутри себя комкаю:

Выбросить, выжечь до нищего остова –

Пусто без этого, Господи.

Пусто над пропастью.

Холод, как в проруби.

Быть обездоленным – хуже, чем вором быть.

Стало быть, так:

Воровство – допускается.

Каждый Юпитер к комете ласкается,

Думая: баба – так, значит, распутная!

Будто «даёт» она каждому спутнику.

Будто «должна» – потому, что красивая.

Стало быть, ей с ними меряться силами.

Я не хочу. Я устала. Спаси меня,

Господи!.. Невыносимо ведь!.. 

Чёрные руки тянулись и пачкали.

Я отгоняла Юпитеров пачками.

Вырыли. Выели. Не дали вырасти.

Господи, родненький, выпусти!

Сбей, я прошу тебя, бред мой горячечный.

Видишь, ты видишь?! Я стала незрячая!

Что ж ты, людей – да травить человеками?!

Выпусти!!!

Выпустить

Некуда.

Пусто.

Лететь между звёзд в одиночестве

По траектории. Слишком не хочется

Вслед за спасением. Ясность осенняя

В небе: 

Нигде

Не бывает спасения.

Пусто. Темно. Ненаправленно. Дожили.

Зря мы пространства со временем множили.

Зря мы повсюду искали везения.

Звёзды видны – значит, ясность осенняя;

Значит, Вселенная нынче раздетая.

Господи, где ты там? Где ты там?..

Только Вселенная

Знает про это, и

Смотрит в нас космосом,

В небо одетая.

Душит пространствами,

Гложет секретами…

Пусто в колодцах –

В них звёзды поэтому.

ОДА МОЛЧАНИЮ

I

Мы молчим. Так молчат… на могилах: раскаянно. Словно…

Говорила тебе о звезде своего небосклона;

Говорила про то, как надежда с отчаяньем спорит

(«Мы с тобой – корабли, что остались без выхода в море!»);

Говорила про то, как царапала воздух руками

(«Мы с тобой – как Сизиф: тщетно катим мы на гору камни!»)…

Мы стремились гореть, мы боялись остаться нетленны –

Мы светились, как жалкие свечи во мраке Вселенной;

Мы рвались в чемпионы, мы рвали последние жилы 

(Только так удавалось на миг нам почувствовать: живы!..), 

Но когда до победы опять оставалось немного –

Мы валились без сил, проклиная и Небо, и Бога…

Ненавидели сами себя. Набивались на жалость.

Раздражали Всевышнего – нас НЕМОТОЙ поражал Он;

И, бессильные встать, небосклон принимая плечами,

Мы учились молчать. Ну так вот же вам «Ода Молчанию»!..

II

Мы привыкли к молчанью со дней, проведенных в утробе.

Так слабеет число, день за днём сокращаясь до дроби:

Мы росли, заражаясь от вызревшей в обществе гнили,

Хоронили мечты – и себя возле них хоронили,

Хоронили любовь… Приспособившись жить без печали, 

Хоронились от всех. И – молчали. Молчали. Молчали…

Мы молчали. Так гаснут прямые, дошедши до точки.

Мы молчали, как два грозовых, гробовых одиночки –

Будто кто-то с небес нас презрительно вымерял бровью.

Мы молчали, как мёртвые: так замолкают надгробья…

И царит тишина, словно здесь происходит венчанье:

Нас обоих сковало, накрыло, зарыло молчанье –

И колеблются тени, молчащие там, на обоях…

Мы молчим друг над другом, и каждый молчит над собою –

Словно Красный Цветок все слова в нашей комнате выел.

Страшно выглядит то, как молчат друг над другом… ЖИВЫЕ.

КЛАССИЧЕСКИЕ СТИХИ: БЕЗ ЦИКЛА

Конец Молчания

Я носил тишину, как повязку на грязный рот.

Если долго молчать – станут гвозди сквозь плоть торчать.

Вот вам правда, которая врылась в меня, как крот:

Я раздроблен. Разграблен. Меня тут осталась часть,

Сколько – точно не знаю; наощупь – примерно треть…

Лишь бы

Только

Не умереть.

Что осталось во мне – то болит, каждый день болит,

Начиная от пальцев ног и до пальцев рук.

Стисни зубы, молчи, и терпи эту боль, и злись,

Что не вычертил вовремя мелом защитный круг…

Я иду сквозь толпу. А верней, моя третья часть. 

Лишь бы 

Только

Не закричать. 

Я устал от молчанья. Я так от него устал,

Что забыл, каково это – вылиться в диалог.

Говоришь, сердце – пламень; боль – камень, руда, кристалл;

Чтоб разбить, надо метко стукнуть, застать врасплох – 

Вот тогда прекратится пытка, порвётся нить…

Если сердце – огонь,

Значит, сердце

Нельзя 

Разбить. 

Бойкот

1

Послушайте, невыносимо,

Когда в сотый раз подряд

Живые проходят мимо.

Живые не говорят

С тобою. Их лица стёрты.

Их плечи, спина – стена.

А ты для них – словно мертвый:

Водою в песок истертый…

Их яхты дрейфуют НАД.

Вот жуть берет! До икоты;

Аж сам позабудешь, кто ты…

Фазан, на тебя охота:

Они НЕ ЖЕЛАЮТ ЗНАТЬ.

2

Намеренно позабыли. 

Стравили с лица Земли.

Убили и разлюбили. 

Их грозные корабли

Плывут вдоль тебя – ты шлюпка,

Невидимая с борта.

Из их капитанской рубки

Плевать им, что ты устал

Качаться тут, как в скорлупке.

Видать, в их подзорной трубке – 

Бермудская темнота. 

3

Ты держишься на обиде

И мчишь под девятый вал.

Хоть кто-нибудь бы увидел.

Хоть кто-нибудь бы узнал.

И будь бы оно неважно,

И будь бы оно смешно…

Но опытный знает: страшно.

В бойкоте настолько страшно,

Что тянет шагнуть в окно. 

4

Я тих, как мертвец; как зритель –

Слова тяжелы на вес. 

Снимайте парадный китель! 

Снимайте ваш чертов стресс!!!

Ты весь теперь наизнанку.

Радист, обивай морзянку: 

Мы тонем тут. Помогите. 

Мы тонем тут. Эс. О. Эс. 

5

Меня в сотый раз теряют 

Из виду. В моей борьбе

С тобою, Боль – поступаю 

Утопленником к тебе.

6

Без слов, без пальбы орудий

Ты мчишь в голубую тьму.

Так тонут живые люди,

Ненужные никому. 

Звёзды над Городом

0

Звёзды пылали холодом.

Звёзды кормили голодом.

Не отвлекаясь в стороны, 

Звёзды пытали Городом.

1

Ночь опять изрешетила небо

Маленькими дырочками звёзд.

Мне тепла – не выдано, как хлеба.

Мне тепла – не велено, как в пост.

Через синь – проскваживает белым

И великим. Чтоб – колоть, колоть.

Ночь в окне доводит до расстрела

Душу, замурованную в плоть.

Звёзды не стреляют холостыми.

Каждая – никак не больше пули.

Звонкий иней в их сиянии стынет.

Что же вы в глаза мне заглянули?!

Я же ведь – живая, я – другое…

Или вы решили мне назло

Отобрать последнее, живое, 

Крошечное, в сущности, тепло?!

В вашу силу так легко поверить –

Вас всё больше на меня одну!

Тучи раскрываются, как двери. 

Небо набирает глубину.

Мироздание осуждать не вправе,

С чуточной душой наперевес, 

Что смогла бы противопоставить 

Я – в ответ величию небес?! 

Тучи молчаливо усмехнулись. 

Небо поглощает глубиной.

Каждая звезда не больше пули,

Застрелиться – хватит и одной!

Я – как на ладони! Льют мне в душу 

Боль, как ледяное молоко!..

Только Город – тёплый. Он – живущий.

Город спит. Ему неглубоко. 

2

Выписан строительный регламент –

Детище одной из многих стран

Вздрогнет, и отвесными углами

Вспорет геометрию пространств,

Вызреет под звёздами всей мощью

В сто кирпичных годовых колец!

Город в землю накрепко пророщен.

Город жив биением сердец.

Только он сравняться с Небом в силах,

Холод одомашнивая в пыль,

Привечая хилых и унылых,

Притупляя звёздные шипы. 

Город – миллион сердец в квартирах.

Все они стучат не для меня. 

Потому – мне быть мишенью тира, 

Целью для открытого огня. 

Звёзды-блёстки, да Луна без решки.

Да бездомный холод на дому. 

Да сквозняк в те стреляные бреши

В пыльную кирпичную тюрьму…

Город гложет дырами пустыми 

Многих окон, равно мне чужих.

Звёзды не стреляют холостыми – 

Белый иней, колкий иней в них.

ЛЮБОВНАЯ ЛИРИКА

Северное сияние 

(отрывки из писем к маме)

Выше голову, спину прямо.

1

«Прости меня, мама!

Я улетаю. За северное сияние!

Он… Не красавец, но это его обаяние,

Из-за которого внешности не замечаешь…»

2

«…Мамочка, ты наверно, по мне скучаешь?..

Перелистала все старые фотоальбомы?

Дочка твоя так давно не бывала дома!      

Сердце уже разрывается на два края!..»

3

«…Выросла дочка: не в кукол – в любовь играет,

Не избегая двусмысленности многоточий…

…Знаешь, а здесь – очень звёздное небо ночью.

В нём есть Большая Медведица рядом с Малой.

Мы же с тобой – вздыхаем опять устало,

И засыпаем, ложась вместо тёплых постелей

В шаткий гамак из меридианов и параллелей…»

4

«…Мама, прости. Я прилечу, очень скоро!

Я всей душой обниму наш прекрасный город!..

Мягко толкнув рукой, отворю калитку,

Тихо пройду дорожкой из красной плитки…

Только уладится, капельку!.. Время – вода…»

– Мамочка, здравствуй. Я к тебе навсегда.

Ты снишься мне четыре года…

Ты снишься мне четыре года. 

Живу, неистово устав. 

Ты снишься мне – и не выходит 

Начать всё с чистого листа. 

Мы, верно, свидимся. В тот вечер 

Мне станет мало букв и слов. 

Что я скажу тебе при встрече, 

Родному после этих снов? 

Что мне вообще не до кого-то, 

Что мне узла не развязать?.. 

«Ты снишься мне четыре года», –

Вот всё, что я могу сказать. 

Мои слова тебя потешат. 

Ведь ты – не я! Наоборот! 

Уйдёшь туда, где ты успешен, 

А я – уйду в свой пятый год. 

И больше я тебя не встречу,

Порой – узнав издалека, 

Что ты провёл «отличный вечер», 

И чья в твоей руке рука…

А я – топор: тону без грузил! 

А я, хоть плачь, не жгу мосты! 

В моей судьбе есть мёртвый узел. 

Тот узел – сны, в которых ты. 

Бессонно глядя вниз с причала, 

Устав от снов и черт лица, 

Я молча жду конец начала. 

Всё начинается с конца.

Без тебя мне хоть в монастырь…

Без тебя мне хоть в монастырь.

С обездоленностью грех спорить!

Буду всюду сажать цветы,

Буду петь там в церковном хоре,

Буду хлеб зачерствевший есть

И смотреть в небеса, рыдая

От раскаянья. И Бог весть,

Что ещё меня ожидает…

Дам обет: прогоню пинком

Болтовню, на корню мирскую –

Чтоб никто не узнал, о ком

Я хожу и молчу молчком…

И молюсь. И тоску тоскую.

Просветлею упрямым лбом.

Стану толще. Добрей. И тише.

Позаброшу стихов альбом…

Впрочем, так и живу почти что:

Дни просты, а мечты чисты.

Но покуда все тропы – к Риму…

Без тебя мне хоть в монастырь.

До того ты неизгладимый.

ПОЧТИ ПОЭМЫ

Фронтовые письма

(посвящается ВОВ 1941-1945 г.г.)

1

…Когда ты вспоминаешь обо мне – 

Прошу тебя, не думай о войне.

Я знаю: по ту сторону листа

Иная правда. Там война не так 

Ужасна, ведь она издалека. 

Читаешь письма – словно смотришь сны. 

И всё ж не поднимается рука

Писать тебе об ужасах войны…

А повар полковой – не так уж плох.

И есть табак. И даже мало блох. 

Приветы – маме, тёте и сестре. 

Цветут ли наши розы в сентябре? 

2

…Нет, я не напишу тебе всего.

Пугать тебя и мучить – для чего?

Пускай я остаюсь в твоих глазах

Всё тем же юным, бойким, при усах –

Таким вот ты меня и вспоминай. 

А про войну – не думай. Нет! Не знай!

Я не хочу, чтоб ты жила войной.

Пускай она довольствуется мной. 

…Прошу: когда ты пишешь мне ответ – 

Пусть в строках вместо боли будет свет.

Хочу увидеть на листе простом

Наш старый дом, наш милый старый дом!

Покажется: вот руку протяну – 

И мотылёк окажется в плену! 

Их, помнишь, было много в том году

Над лампой в абрикосовом саду,

Чей свет менял собою всё кругом… 

Ну вот. Как вспомнил – сразу в горле ком,

Стараюсь проглотить – и не могу!

Не знал, что близко к горлу берегу

Такую боль, что тянет на медаль

Носить её клинок, как лёд, как сталь,

Внутри. В себе. Всегда. Самообман – 

Забыть о ней. Скучаю. Твой Иван. 

3

…Мне дорог каждый твой бумажный лист.

Касаньем рук твоих он вечно чист – 

Хоть мной замаран, в нашей-то грязи!..

Сидишь в окопе – значит, червь: ползи!

Идёшь в атаку – значит, смел: беги!

Я столько раз глядел в глаза другим,

Когда в них гас последний горький свет…

Родная, даст бог – свидимся. Привет. 

4

…Со мной, наверно, что-нибудь не то. 

Пишу тебе – и удивляюсь, что 

Последней этой радости – не рад!

Мы отступаем пятый день подряд.

Почти нет сил – здесь голод на пути…

Родная, даст бог – свидимся. Прости.

Прости за всё. Я многого не смог.

Я был упрям. Был глуп, я не берёг

Такого счастья, Анна – быть с тобой! 

Стреляют. Мне пора. Навеки твой. 

5

Прочти письмо. Оно придёт, когда

Со мной случится главная беда. 

Не спрашиваю, как твои дела. 

Я не вернусь. Ты это поняла. 

Перед тобою в жизнь открыта дверь!

Я не прошу о верности теперь. 

Пускай недолго, сколько-нибудь лет

Ты мне дарила первозданный свет – 

Любя тебя, я был тобой любим! 

Хоть прошлое рассеялось, как дым – 

Кому случалось жить, того уж впредь 

Не так пугает слово «умереть». 

Пусть жизнь твоя не будет коротка – 

Я верю, что победа к нам близка.

Я верю: там, где алая земля,

Опять зазеленеют тополя…

На этом свете мой окончен бой. 

Я счастлив тем, что встретился с тобой.

Все прочие слова сейчас пусты.

Будь счастлива, пожалуйста, и ты.

P.S.

И всё-таки – не думай о войне, 

Когда ты вспоминаешь обо мне.

Мы не верили в эту войну… 

(посвящается ветеранам ВОВ 1941-1945 г.г.)

Мы не верили в эту войну… вплоть до первой атаки.

Мы не верили в раны и кровь, в лазарет и бинты!

Примеряли портянки. Смеясь, заселялись в бараки:

В нашей юности редко когда доходило до драки

С тем, который такой же, как я, и такой же, как ты.

Удивлялись, что пули в ладонях – как капли стальные:

Разве им – прерывать наши жизни?! Наш сон? Наш обед?..

Мы не верили в пули. Теперь же мы стали… иные.

Мы не верили, что умирают в шестнадцать лет.

А война нас жрала – и росла: сатанея в оскале,

Перемалывая города, поезда, корабли…

Мы не верили в бомбы. И даже когда их спускали – 

Мы не верили, что все они долетят до земли.

Мы смотрели на небо, как будто налитое кровью;

Жадно пили глазами закат – как последний закат.

Пули вились, как птицы, и вили в убитых гнездовья – 

Мы не верили в то, что и мы не вернёмся назад.

Мы не верили в Бога, считая его пережитком:

Раз ушли из окопа – его разнесло до котла,

Как вернулись – считали убытки, искали пожитки…

Мы не верили в землю – но нас и земля берегла.

Мы не верили в воду – мы в ней никогда не тонули;

Дома как-то не верилось даже в возможность беды!

Наконец мы поверили: в Бога, и в бомбы, и в пули…

В невозможную смерть от железа, огня и воды. 

Убивали. И крали. И лгали. И неоднократно…

Испытав на себе, как легко прогниваешь до дна,

Мы противились верить – война убеждала в обратном.

И никто бы не смог убедить нас сильней, чем она.

Понимая, что больше не плачем, считая потери,

И что без табака не прожить нам и нескольких дней,

Мы до боли хотели не верить в такое, НЕ ВЕРИТЬ – 

Но война убеждала. До смерти. А значит, прочней.

А потом… мы вернулись. Поверили тоже не сразу:

В расцветающий май, в новый мирный июнь и июль.

Мы не умерли, чтобы пугаться осколочной фразы

И салютов, так напоминающих возгласы пуль.

Да, я всё понимаю: снаряды давно заржавели!

Только в плоть вместо них навсегда дикий ужас проник:

В нас по-прежнему бомбы летели, в нас пули свистели – 

Мы состарились, но… так и не разуверились в них.

Просыпаюсь ночами: мне слышится то канонада,

То подъём по тревоге, то – будто кричит вороньё…

Понапрасну твержу себе: «Кончилось. Хватит! Не надо!!!».

Если будет война – не дай Бог вам ПОВЕРИТЬ в неё.

ПРО КИТА

I 

Я в плену у кита. Он размером с огромный дом.

Я плыву в никуда – вместе с ним, с голубым китом. 

Он сожрал меня (…как там: «Однажды, давным-давно…»),

И с тех пор у меня с ним всё-всё на двоих – одно: 

Представленья о мире, душа, голова, стезя…

«Я покину тебя?» – кит в ответ промолчит: «Нельзя»,

И продолжит наш путь. Полагаю, ища привал.

Я ведь даже не знаю, быть может, мой кит – нарвал? 

Я живу изнутри. Я рисую его в тетрадь.

Но какой он на деле – отсюда не разобрать. 

…А когда мой кит голоден, и открывает пасть,

Я ползу прямо к краю, совсем не боясь упасть, 

И смотрю через воду – наружу. И вижу льды.

И ещё – грязный свет через сизые толщи воды…

II

Без кита – хорошо: можно взять и уплыть туда,

Где кончается синь, глубина и вообще вода… 

Я считаю китовьи усы, их солдатский ряд.

Где кончается синь, там есть солнышко. Так говорят. 

Я же знаю про солнце! Я в книжках читала не раз:

Это – точечка, донце; сильней, чем китовий глаз; 

Согревающая, не умеющая ломать…

Солнце – это как кит. Только больше. Оно… как мать. 

Но пока я в утробе. Здесь вроде бы как уют.

Если мир содрогается – значит, киты поют. 

Эти песни могучи, как тяга морского дна.

В них поётся: «Проглочен – так это твоя Вина».

III

Не сердись на кита – ощутишь в себе: всю пустоту

Бесконечных морей; всю тоску моряков на борту; 

Глубину Марианского жёлоба (где-то внутри)…

Вот что истинно страшно. Ты лучше туда не смотри. 

Если вдруг уплывает твой кит, и ты видишь: спина,

Превратишься в два слова – МАТРОССКАЯ ТИШИНА. 

…Вот к чему, не поверишь, приводит внезапный разрыв.

Даже если казалось, что сил в тебе – хоть на взрыв! 

Ты молчишь вслед киту, всем течениям тут незнаком.

Сил – всего на рывок. Но не выплыть одним рывком. 

Без утробы кита ты беспомощен, как икра. 

Ты дурак: призываешь кита, будто он не враг; 

Ты так плох без утробы, что хочешь туда с головой…

Если кит не вернётся – ты весь изойдёшь на вой. 

IV

Ну и пусть. Наплевать. Не боюсь! «Уважаемый кит!

Мы срослись, но от этого тело моё болит. 

Уважаемый кит! Я мечтаю увидеть свет дня.

Но когда Вы вокруг – мне никак. Отпустите меня. 

Вы вообще-то пусты, но не чувствуете пустоту, 

Потому что у вас вместо сердца, в утробе, тут 

Целый я – существо, представляющее балласт. 

Только я – тот, над кем ты повсюду имеешь власть. 

Ты хотел всё чин чином? Хотел, чтоб была семья?..

У тебя вместо сердца – дырища, в которой я. 

…Заводи свою песню, созданье небесных морей!

Ты, как я, теплокровен. Себя самого обогрей. 

Впрочем, ты никогда не умел находить острова…

Разрывайся на части. Да будет девятый вал!!!». 

V

Я не помню свой возраст. Киту – слишком много лет.

Я устала от алой утробы, сидеть во мгле, 

И выслушивать сердце кита – неразрывный такт,

И уже наизусть знать кишки его живота. 

Я давно не росла. Но похоже, пора начать.

Я кричу, и мой вопль старается перекричать 

Сотни громких, огромных, оручих китовьих ртов;

Сотни туш, сотни тонн… Всех стоящих за ним китов. 

Голова упирается в мякоть спины-потолка;

Мои локти растут, разрывая киту бока –

Вся утроба теперь превращается в форменный ад.

«Милый кит, будет больно. Прости, но ты сам виноват». 

VI

Я очнусь – а от крови китовой алеет вода…

Я к тебе не вернусь. Никогда, милый кит. Ни-ког-да.